К девяти вечера вчера дети натрескались блинов с грибами и с сёмгой, я специально сделал такой жирный ужин, подумав, что если будут пить, то чтобы не сильно окосели. Пообещал, что если в час ночи не вернутся, позвоню в полицию (Маше ещё только 15, и вообще ей т.о. на дискотеку нельзя после 22 часов).
Вернулись часа в три ночи, я слышал через сон. Но я никуда не звонил и не волновался, спал, только Матиас меня будил и спрашивал "как ты можешь спать, дети вдруг потерялись, почему у них телефоны отключены?" Да куда уж там потерялись. Я сразу знал, куда тянет Машу, не в это антифашистское заумное кафе у черты города, куда собирался Томас на слушание очередных прений о мировой революции и борьбе с капитализмом, а туда Машу тянет, где тысяча человек жопа к жопе, где негде протолкнуться, утопают в эмоциях и в музыке, в мелькании цветов, и чтобы разные коктейли. И чтобы ещё с выступлениями писателей и поэтов и с обсуждением их книг в начале мероприятия или в соседнем зале. А такое как раз вокруг дома, в радиусе пятисот метров от дома теперь центр этого хипстерского безобразия в городе, декадентской музыки, когда джаз и техно миксуют, Сару Леандр и Крафтверк, Мерлин Монро и нойз. Берлин - это же большой хипстерский детский сад с вечера пятницы до полуночи понедельника, даже метро не отключают, бояться здесь некого и незачем. А телефоны отключены - в подвалах злачных мест связи нет.
Утром они были бодрые, свежие уже в десять утра за завтраком.
Я спросил, что за ерунда, кто это так пил, что вчера блевал? Как так можно?!
Маша сказала, что никто не блевал. Ну да. Кто-то убирал, но тряпка-то осталась в блевотине отчасти, в блевотине с грибами. Да, Маша и поддала.
Я иногда думаю, ну нашла бы, что ли, какое-то занятие, что ли. Курс гитары - так сильно хотела, Матиас подарил отличную гитару от мастера, всякие мелочи к гитаре - бросила. Сейчас ходит на курсы писательского мастерства, думаю, тоже бросит, так как писать она и сама кого хочешь научит, и без ошибок и с фантазией. Мысли только о том, как бы нравиться, как бы побывать ещё больше среди людей, узнать, как и кому ещё можно нравиться, и нравиться, и нравиться, и нравиться... И это с утра до вечера этот перфекционизм, несамостоятельность, ненаполненность.
Женщины, - иногда я думаю, - они как жертвы, и ножки в колодках - это ещё цветочки, им психику формируют истеричную, зависимую, страдательную, несамостоятельную.
Потому им и пить хочется зверски, если уж хочется пить (женский алкоголизм тратататата...). Как и всем в страдательном залоге, впрочем.
