Сегодня холодно, ветер, я не в духе от аллергии – но это всё равно не пройдёт весь день, но мы поехали. Киномеханика вызвали в 11.50, когда продали 17 билетов на мультфильм (сеанс в 12), когда стало понятно, что сеанс состоится. Маша меня ни о чём не спрашивала, потому как я сказал ей, что день сегодня для меня неудачный, настроение у меня дурное, и я буду спать на ходу и везде. И я спал в фойе, привалившись головой к стене, пока к ДК ехал киномеханик. До 12.35, когда он приехал, я стал наблюдателем сцены собственно формирования шизофрении.
Сцена проста: мама, лет 25-ти, раздражена на свою дочь, видимо тем, что ей пришлось пойти в такую постпраздничную рань в кино и в таком виде (ненакрашенная, отёкшая). Мама скрывает своё раздражение, но оно прорывается. Например, она отвечает на явно глупые (про птиц, водомерок и погоду на завтра – вопросы чтобы-заполнить-мрачный-эфир, которые задаёт дочка) вопросы дочери – и не то чтобы сквозь зубы, но деланно доброжелательным голосом, но почему-то отвернувшись от ребёнка. Своим вопросами девочка пытается выяснить, естественно, не состояние погоды на завтра, а чувство мамы к ней. Когда это желание становится явным, мама срывается, и говорит ребёнку какой-либо упрёк или указывает девочке на внешний вид. Мама сука то ли по наитию, то ли по собственному желанию. Дочка говорит: «Мама, у меня почему-то голова болит – давай пойдём домой?» Мама, явно с улучшившимся от этого вопроса эмоц-ым фоном: «А я говорила, что не надо в такую рань сюда ходить. Но ты же маму не слушаешь. А от чего голова болит?» - «Я не знаю. Я просто устала о чём-то думать». – «О чём тебе думать? Что случилось?» - «Не знаю».
Вот и шизофрения отсюда, думаю: девочка, дочь этой мамы, она полчаса получала поток режуще двусмысленных означаемых. Знаки любви подавались неоднозначно – но мало этого, они содержали ненависть, они маскировали ненависть. Я думаю, ну почему же эта сучка не сказала ребёнку, что у неё нет настроения? Тогда бы знаки не двоились хотя бы – голова бы не болела. А так – растерянный ребёнок, задающий растерянные вопросы, очень одинокий в момент этих вопросов. У меня было чувство, что мама получает небольшое удовольствие от того, что её дочка оказывается в этой хмари двусмысленных (со взаимоисключающими смыслами даже) означающих. Может, она думает, что закаляет девочку в моральном смысле? Нет, такая жестокость – нет, невозможна. Мама любит грязненькое просто по наитию, как слабая – пришла ко мне фраза сквозь сон. Я не совсем сейчас её понимаю. Может, это и достоевщина. Но почему так в Омске тянет на достоевщинку да ещё на хармсятинку?.. А может, и не только в Омске?..
Потом мама и дочка эйфорично очень смеялись в кино. Очень уж весело. Больше – девочка. Явный перекос эмоциональный. Ей было хорошо с мамой. Обе слились в инфантильном жесте. Хотя, в большем. Катарсис всё-таки, чего уж там. Искусство очищает и т.п. Но не без инфантильности в варианте этой так привязанной друг к другу пары. Инфантилизм здесь: созданный на час мир и дружба, очень, наверное, надуманные. Этот нереальный мир очень самодостаточен и временно ограничен.
