Вчера посмотрел много документальных видеозаписей двух некросадистов заката брежнеской эпохи - Чикатило и Головкина. Интересное постоянное раздвоение их на суде и в беседах с врачами: на суде и с врачами, что особенно проявляется у Чикатило - как два разных человека. На суде это человек роли зверя, которую ему предложили, накатали до него, роль маньяка. И там один Чикатило. Бритоголовый с цепким взглядом, жутко на камеру сглатывающий и буркающий глазами. А в камере и в беседах с врачами другой: туповатый (да, окей, деланно, но и ведь реально смутившись, напуская тупости от стыда!) советский пожилой полудурок с шепелявящей вихлявой глупой речью, ребёнок, смущаясь рассказывает о своей асексуальности и о том, что ему никогда до бесед с врачами в голову не пришло, что то, что он любил соитие с жертвами ложась на них и быстро ударяя, как пенисом, стилетом в промежность, так доходил до оргазма - что это секс, ведь не было ни эякуляции, ни эрекции, просто невероятное тотальное расслабление и покой. Так же и с Головкиным: угрюмец и тупарь с автоматической глупой речью повторами на допросах с людьми в милиц. форме, но статный яркий парень на фотках с воли и на видео с бесед с врачами.
Сексуальность не находит выхода и потом приходится получать секс уже насильно. Они убивали сначала чтобы скрыть следы преступления-изнасилования. Нравиться им убийство как дополнение сексуального акта начинало потом. Только у двоих фантазм убийства, причём жертвенного убийства, героической пионерской смерти, лежит в начале, как цель. Их сексуальность, в детстве ещё нормальная, никогда не проникала в общий дискурс в семье, не получала соединения с другими, то есть, пластами их психики и жизни, не признавалась, не обсуждалась или наказывалась (у всех в анамнезе наказания за онанизм), потому и не получила приемлемой культурной формы. Так они и жили двойной жизнью и во взрослом состоянии потом: самая живая их сексуальность не соотносилась с их культурной личностью, той, которая была на работе, в семье. Их живая сексуальность реализовывалась через насилие, на лесополосе или в мрачных детских сюжетах игр с насилием, на которые они так и остались подсажены в течение всей жизни без их развития.
В психике этих людей проходил тот же разрыв, что и в брежневской эпохи: реальное было отделено от культурного, реальное было не выражено в светлом, рациональном, культурном поле. Можно быть и маньяком и одновременно хорошим работником и отцом семейства в таком мире. Две непересекающихся личности. Как ни с чем не пересекались в реальности лирика детей галактик или комсомольские-пионерские речёвки.
