Он не понимал, кажется, ничего, судя по постоянному его трындению, особенно не понимал он того, как жена его ("фашистка") выжила после того, как он ей топором по голове ударил. Вот об этом он часто говорил, то как о чуде, как о боге, то как о дьявольщине. Он постоянно ходил и говорил, часто сам себе, но чтоб все слышали, что и зима в этой Германии не зима, а лето, и птицы эти сраные амзели бегают как крысы по кустам чёрные не летают даже и картошка безвкусная, и все овощи не те, и жена не та, и даже топор не так повернулся в руке, не тот и топор потому что, и суд не тот, и менты не те, и так далее. Однажды Анатолий пришёл на работу с серёжкой-кольцом в ухе, такое, мужское, как у моряков в фильмах. Неделю ещё побурчал, что всё не то, и серьга тоже не та, а потом исчез. По ссылке ещё пара коллег-садовников.
