Все, все, все стали двинуты на человеческом, на открытиях всяких горизонтов, признании старости болезнью, какое-то и так далее закушивание удил на тему уже полной какой-то суперреализации чего-то, чего и не знает-то никто.

Как трудно в этом поле всё дальше со временем быть нечеловечески, да даже и просто внутренее жить и думать нечеловечески. Это ещё становится более хрупко, чем сами человеки, так устремившиеся к проэкту, которого и сами-то они не знают, и который охраняет в его хрупкости только то, что он не имееет очертаний, которые могли бы ломаться, спотыкаться, биться обо что-то.

Чувство шпионажа, аутсайдерства часто нарастает потому. Сложно иметь в голове то, что еле-еле пересекается с принятым образом жизни, мыслей. Если бы не моя способность к подражанию, к прокладкам между мной и реальностью, к подвешенности языка и быстрому схватыванию любых языков и отличий, мне было бы трудно, я бы впал в аутизм, ограничившись бы и вовсе моим домом, книжками, текстами, работой которая вся дома и когда я один делается, парой друзей, обильным, ранее мной никогда так не переживаемым, сексом и несколькими сотличнейшими живейшими интереснейшими дружбами-долгими-на-десятилетия-диалогами, вечером прогулками бы по любимейшим ебеням радиусом пять километров вокруг дома, и вот этим всегда переживаемым и в лучшие дни и часы и недели усиливающимся переживанием удивления от того, как это всё, люди, вещи, погода и так далее, вот всё вообще принимает формы тел, пространства, времени, движения, которое вот это всё уже давно мной очищено от культурного, человеческого переживания, переживаний, эмоций, чувств, и я наблюдаю постоянно только одно: постоянную бифуркацию, ничем не объяснимое явление само по себе, совершенно без причин, просто завихрения материи, и это совершенно классно, единственное, что никогда не наскучивает и всегда вызывает желание жить и воспринимать, что же ещё может показать мне вот эта вся вот безудержность материи, жизни.

Нет, удерживать мне ничего не хочется, не надо, отпало давно желание.

Да и никакое такое это было не желание, а страх. И всю жизнь так было. И чувство достоинства, замечу походя, это чувство сделанного дела, долга - это всего лишь "а сегодня что для завтра сделал я", взнос в страховую кассу, чтобы не было так страшно, что, мол, останешься в тревоге и нищете и не позаботившись о старости и прочая тра-та-та-та-та-та.

А, так вот, я как раз о том, что иногда приходит страх. От того, что эта граница начинает ощущаться, осмос не так уж как-то, что ли, резво работает, и давление на мембрану потому нарастает. И отсюда страх, что порвёт, снесёт, разнесёт.

И тогда, как сейчас, лучший выход - на месяц куда-то уехать, лучше не зная, куда, решая по ходу передвижения спонтанно. Несколько людей - что очень поддерживает - меня в этом очень даже понимают: мой друг (потому поедет со мной), мой ребёнок (потому я с ней встречаюсь редко, но в этот раз заеду и к ней), психотерапевт (мне будет тяжеловато без моей этой старой умной вёльвы, отлично знающей, что именно я-то и здоров, и научившей меня быть свободным, не стесняться "безумия", которое всегда внутри и которое есть некое я, видимо, и научившей меня жить так, чтобы поменьше подставляться жизни с таким в голове, и она раз в две недели учит меня новым приёмчикам мимикрии и осмоса).

Страх я ощутил сегодня, когда улицы вечером стали пусты, а я хотел взять железные шары и бадминтон, и, как часто я делаю, отправиться на канал или на темпельхофское поле играть в эти шары (бросать на землю, кто ближе бросит к маленькому мячику, тот и молодец) и в бадминтон. И я взял и моего друга с собой. Но у канала было темно. Все расселись по кафе смотреть футбол, а площадки для игр были пусты и даже отключили свет над ними. И мне стало грустно и страшно, что нет света, и никого нет. Мы играли вдвоём. Но мне стало совсем как-то не по себе. Мы пошли и сели в кафе, где, как и у каждого, уже сидело вокруг большого телевизора человек тридцать, и так на всех улицах, но мне не стало лучше. И мне сразу все надоели, кто наблюдал скучную игру в футбол команд Франции и Исландии. А вот вчера было здорово: я смотрел вчера футбол всего второй раз в жизни, но впервые понял, как это здорово: 1) поле-то зелёное, это очень благотворно влияет на психику смотрящих; 2) а по этому полю бегают красивые мужчины, которые постоянно проявляют очень приятные мужские какие-то качества, это приятно смотреть, и иногда они даже обнимаются; 3) а все эти качества они проявляют не потому, что они такие милые, а потому, что они установили правила этой милости - чтобы, то есть, не просто передраться, но, например, только ногами, только ножками - какой-то вот такой милый игровой договор о ненасилии действует у них. А я в первый раз смотрел футбол лет пять назад, час, но так и не понял, чего в этом всём симпатичного, порно гораздо правдивее и симпатичнее, особенно, если снято понимающим человеком, тогда рядом с ним никакой блокбастер и тем более никакой артхаус не валялся в плане любования человеческой природой.

Но и футбол так себе игра: там очень много целей, очень большой задник отношений за игрой. А я-то как живу? - "ну вот поживём ещё немного может быть, до завтра, и окей", нет целей-то. А игры есть. И ещё увлекательнее и круче, чем футбол или артхаусное кино.

Осмотические способности нужно всего лишь дальше усиливать. А также знать, что если футбол, то выключат свет на площадках для игр.