В пандан, как говорится, к предыдущей записи об эротизме школьной программы по литературе и детства вообще, вспомнилось, что мы играли в войнушку, непременно со следующей сразу или немного погодя, подготовившись, игрой в казнь партизан или декабристов. Меня удивляет, кто после этого восторга и напряжения сил смотрел и помнит всяких философически кастрированных ёжиков в тумане и дурковатых, тоже кастрированных, и потому потолстевших, виннипухов. Ведь детство совсем не про это было, ну совсем.



Мы казнили тех, кто проиграл или кто сам хотел быть казнённым. Играли ещё как! Я однажды чуть свою сестру не повесил, хорошо, что крепление струн для гардин не выдержало. Игра в пытки партизан чем-то особенно отличается от игры в декабристов? Какие-то эмоциональные отличия были, но и та и та игра обслуживали в игровом плане утверждение логики насилия, очень важной в детстве. Играли наравне с играми в папу и маму во дворе.

И в техническом и в сценарном плане игра в казнь декабристов была круче игры в допрос партизан, так как предполагала момент случайности, что кто-то будет помилован, а у кого-то не выдерживает верёвка. Фильм про декабристов крутили часто по телеку. В ледовое побоище играли, да, там были красивые костюмы крестоносцев и шлемы, тоже фильм часто показывали, даже в школе.