И тут я вижу, что кусочки курицы выгребли откуда-то из-под прилавка, а там только что прошла собака, под стойкой. Выгреб их повар рукой, помял в руках и руками рассыпал по лепёшке. А он только что этими руками у меня деньги брал! Красивый такой повар, юноша такой бледный со взором горящим, его харчевня перечисляет деньги в фонд Розы Люксембург. Смешанные стали мои чувства: повар красавец, я сижу в тепле, млею от запаха еды и от всей суеты трёх людей, чтобы меня накормить, и от повара, и тут эти кусочки курятины из-под прилавка. Оглянулся я: а какая-то повариха лет шестидесяти, в уличной одежде сидит строгает усушенную курицу, голыми руками. И повар ей: мама, ну скоро ты? Посмотрел я ещё, а повар мне салата листья рвёт, в промежутках что-то сам ест и рукой себе во рту поправляет чего-то кусок. А тут ещё девушка прибежала, руки натурально об подол вытерла, пальцами об жопу себе чиркнула и давай мой дёнер заворачивать.
И тут вся аура от фильма и прошла, я встал и сказал, что так не пойдёт, я этот продукт есть не буду, верните деньги. Они возмущались всей семьёй, но, выслушав меня о том, что такое общепит и как я обосрался в июле в Берлине, деньги вернули.
А так бы я на инерции фильма Белинского по его же логике опять бы усрался.
