Дядя мужа, старинный мозельский винодел, подарил нам на Рождество по бутылке семейного вина нашего года рождения (человек, у которого отродясь не было рождественского стресса - не парясь, всем дарит своё вино ящиками, и все довольны).

Вино отличное стало через сорок лет после розлива в бутылки, а вообще же семейное вино моего мужа - настоящий суровый немецкий рислинг, то есть, кислятина, хотя совсем и не уксус и со свежим запахом листьев, не дрожжей. Но вот через сорок лет оно стало не рислингом, а какой-то амброзией, маслянистой почти без кислоты жидкостью, с лёгким запахом цветов, маслянисто остаётся на стекле, а запах лёгкий как у фиалки.



Интересная трансформация немецкого характера произошла за сорок лет в бутылке. И сам дядя из деревенского винодела (да не только дядя, а все немецкие виноделы таковы: любовь к простому домашнему вину-браге (его готовят отдельно, только для себя, называется оно Fluppes, на мозельском диалекте, а рислинг - это на продажу, буржуям) обилие мяса и жирного на столе, сварливость, патриархальные замашки, может жену стукнуть и т.п.) превратился к восьмидесяти годам в сдержанного, негромкого, но всё так же сильного, основательно при теле человека, с которым интересно говорить, хотя да, на теме вина он загорается с пол-оборота, но уже с паузой, а не так, как раньше, сразу при встрече с кем угодно громко и возмущённо рассказывая, у кого из его соседей вино говно, кто не шарит в погоде и в старых обычаях обихода винной горы, а рассуждает о вине он теперь уже больше как французский винодел, о всяких там нотках дуба, о политике в общем и в частности об её отражении на качестве вина - французские виноделы всегда такие мечтательные литераторы и философы, а немецкие умирают как правило от инсульта во время скандалов с женой и детьми или с коллегами по винному цеху, но дядя, думается мне, как-то вырулил из вековых мозельских традиций (недавняя смерть жены повлияла, возможно, очень его охладила, он стал сдержанным и немного сутулым) и будет жить ещё долго. К тому же, после смерти жены он и винную гору продал, больше нет головной боли.

А помню, я когда в гостях у них год назад был, в городке Кузы (на родине Николая Кузанского), на стол на завтрак подали такое блюдо интересное, интересного цвета пирог, в котором куски мяса были впечены в тело пирога, и я расспросил, как его готовят, а узнав, не ел дома больше ничего.

А готовят там по сих пор мясной пирог так: возьмите старых булок и хлеба, счистите с них плесень, если есть, замочите на день, а лучше на два, растолките, перемешайте, добавьте специй, побольше тмина, дайте подняться тесту, потом порубите свежих свиных лёгких и вообще требухи, не варить, не жарить эту рубанину, но пожарьте лука, вмешайте всё это в тесто, слепите пирог и обложите его кусочками копчёного сала, вдавив их в пирог, поставьте в печь и выпекайте на средней силы огне два с половиной часа.

Вот под такие пироги немецкий рислинг попросту необходимая добавка. Чтобы не обосраться. А пирог к рислингу, чтобы не было так кисло. Но через сорок лет выдержки пирог уже не нужен.