На выходе на посадку в самолёт на Москву сидел всего один китаец, который ел и пил, - чипсы, горячую лапшу, колу и водку. От наблюдения этого очень тяжелело в теле. Стало легче, когда к нему присоединились ещё двое, за двадцать минут до окончания посадки, втроём они уже только пили водку и запели "Под крылом самолёта о чём-то поёт зелёное море тайги". Воспринималось уже настолько всё это картинно инсценированно, что и вся предыдущая картина еды стала видеться как на театральной сцене, бутафорская и настолько замечательно киношная, что оставшийся в воздухе аромат лапши от неё отделился.

Китайский пограничник не узнавал меня на фотографии в паспорте, я там выгляжу старше, чем сейчас, на фотографии десятилетней давности, он спросил ещё какой-нибудь паспорт, но там я выгляжу совсем старо, паспорт ещё с России, и пограничник любезно и доверительно, привстав в своей будке, вытянувшись ко мне и перейдя на русский, спросил: "Мама дома?" с ударением на "дома". Я растерялся, сказал, что нет, мамы дома нет. Тогда он спросил, уже медленно, как второй шанс давая: "Папа дома"? Я сказал, что папа да, дома. И пограничник пожелал мне хорошего вечера (улетал я из Пекина утром, но сейчас, да, в Москве вечер, как я прилетел, а вот папы дома нет, потому что я у моих друзей остановился).



Вчера вечером в Пекине на метро Shichahai каждый день мной виденная там продавщица шаров была с костылями. Скорее всего, всё с её ногами в порядке, но с костылями на мотоцикле с шарами управляться легче.