И здесь происходит перенос внимания со своих чувств на врачей, на осмотр, на раздумья о врачебной этике, страх вытесняется обидой, думы о внутреннем, о плоде, о своей болезни замещаются обидой, наконец-то льются слёзы - наступает разрядка. И уже не страшно. Да тут ещё и пятнадцать студентов подоспели к креслу рассматривать её промежность, а страдалице теперь можно рассматривать пятнадцать студентов - всё заделье, всё не чёрные мысли. И уже включилась обличительная риторика, мощь правдорубства, гуси полетели караваном. Один раз оседлав этого беса, эту обиду, эту восхитительную безотказную табуретку, героиня-мать уже не слезает с неё, и эта борьба за правду, за обиду, за ответственность, собственно, отвлекает её от реального осознания реальной херни, в которую она попала с неудачной беременностью.
Это роман "Мир глазами заполошенной дуры", в этом мире сумбурное и неумное правдоискательство является защитной отвлекающей реакцией, деятельностью, не дающей времени вдуматься в действительное положение дел.
