Запретить этот фильм нужно не за оскорбление памяти блокады Ленинграда, а за непристойную демонстрацию того, как материальные блага фетишизированы в современном российском обществе, за демонстрацию вопиющего имущественного расслоения, за показ стремления к нему именно что, за показ натужной, комичной имитации психологии классового различия (классов нет, а имущественное расслоение есть, а именно, есть разнокалиберные пайки), за высмеивание этой имитации. Фильм хочется запретить за высмеивание новизны и искусственности игры в хорошую добротную буржуазию.
Герои очень уместно манерничают, лгут, изворачиваются, переигрывают, что соответствует ситуации, в которую они попали, а также мне понравилось то, что высмеивается культовый теперь быт сталинских высоток, высмеивается культ старой советской интеллигенции, мем профессора Преображенского, миф о костяке русской жизни, общества, который якобы всегда был непрерывен, костяк этот, и жив и безгрешен.
Суровая действительность: имущественное расслоение состоялось так, что оно ужасающе, брутально разрушительно для общества. Но оно же и жгуче желанно. Особенно если нет устоявшейся классовой системы и других аттракционов помимо потребления и демонстративной траты.
Идеалы же противоречат суровой действительности, а потому надо поиграть в стеснительность, в выдумывание оправданий, откуда у нас столько еды, оправданий для тех гостей, которых привели наивные дети в дом по зову сердца и других органов, но не по пайковому ранжиру.
Разве что за признание непристойно огромного имущественного расслоения и за обнаружение жгучего стыда можно запрещать этот фильм. Это ж крамола!
Ну а верить или не верить в спецпайки и в такие семьи в блокадном Ленинграде дело вкуса, не принципиально, но глупо не верить, непозволительный романтизьм. Хотя тоже крамола, ведь согласно официальному мифу все были едины, в одной упряжке, бедны, чисты, просветлены нашим любимым русским страданием, голодом освящены.
