Штор нет. Пусть все видят регулярную роскошную порнографию на телеке в четверть стены или на всю стену, если вещание идёт с бимера, пусть все видят через огромное в половину стены окно (шторы или роллы или портьеры или тюль я всё забываю повешать). И вообще у меня четыре комнаты, но остальные три поменьше. Ни одну я не хочу сдавать, я очень полюбил жить один или с моим другом.
Я сначала думал сдавать, так как цены в Берлине бешеные на жильё, и можно было бы заселить квартиру тремя красивыми мальчиками по 560 евро за комнату с мальчика каждого брать (я к старости так и сделаю). Но нет! Я так люблю, что весь этот колонный зал дома союзов только мне принадлежит, что просто не могу даже собраться, чтобы сдать хоть одну комнату (паралич и апатия нападают, едва только приступаю к написанию объявления, плюс я будто намеренно засираю всю квартиру, не могу остановиться, стоит мне только задуматься над тем, чтобы сдать хоть одну комнату).
И всё ещё глубже: я не хочу никого чужого больше рядом. И всё ещё глубже: я прожил с семи до шестнадцати лет на Крайнем Севере в СССР в однокомнатной квартире с родителями и сестрой, она (квартира-комната одного из лучших врачей города - будь проклята ты, Колыма!) была всего сорок квадратных метров, масса мебели и говна по стенам, обои, памятные подарки, грамоты и премии отца, вещицы и украшения матери и прочий прижизненный бабушатник, и я думаю, что я теперь люблю пустые огромные комнаты, и чтобы они были непременно в городе, таком красивом и большом, как Берлин, и непременно чтобы принадлежали только мне, и никакой чтобы мебели и картинок, фенек и обоев по стенам, только побелка и только нужные функциональные предметы, только минимум мебели, минимум людей, потому что и детство и юность прошли в однокомнатных квартирах с кем-то (юность - годы обучения в универе - я провёл в однокомнатной квартире с бабушкой). Конфеты, которые не получил в детстве, будут всю жизнь определять аппетит.
