Мы с собакой быстренько собрались и пошли загорать и прогуляться, подальше, мне хотелось увидеть то болото, которое мне вспомнилось во сне. Оно очень далеко, до него мы шли два с половиной часа через лес и потом через железнодорожные линии.
Последний раз я там был двадцать один год назад, это был восемьдесят четвёртый год, лето, после которого следующее лето было уже не у бабушки, а в новом и поначалу плохом тогда для меня месте – в Игарке.
На это болото мы ездили с бабушкой и её «коллегами» по Птичьему рынку ловить червяков и крохотных членистоногих животных (планктон) рыбий корм: бабушка кормила им своих роскошных дорогих рыб, которых она разводила на продажу, они жили в красивом аквариуме во всю стену, с толстенными стёклами (я помню, как стучал им кулаком, чтоб приблизили свои очаровательно разнообразные морды), ну а ещё моя бабка торговала рыбьим кормом. Ездили очень регулярно – раз или два в неделю.
это коретра
Мы приезжали туда на очень раздолбанном «Москвиче», которому нередко потом приходилось ходить искать подмогу, а телевизионный мастер Витя, который им управлял, уже тогда «поганый старикашка», «алкаш сраный», как называла его родная жена (вообще, да, вид у него тот ещё был: он был похож мне тогда на страшного перевёрнутого как-то доктора Айболита со старых иллюстраций: такие же очки, бородёнка, правда, бородёнка была всегда грязно-жёлтой от табака, а вокруг глаз чёрные круги, и постоянно слюнявый рот, а сам измождённо-худой и мелкий какой-то, и вонял; ну а так, как ни крути, то ли Айболит какой-то обгероиненный, то ли Мичурин допившийся до шизофрении на почве высокоорганизованной селекции) Зоя, организатор всего их бизнеса на Птичьем рынке, так вот, он постоянно злобно, но высокохудожественно (как я сейчас припоминаю) матерился, на этот «Москвич», на представителей болотной фауны, на мою бабку, на свою жену, на меня, вообще на всё, очень нервно и зло матерился, и мне было часто очень страшно ехать, однажды я заплакал, сказал, что дальше не хочу ехать, потому что боюсь. И тогда меня все сразу стали утешать, говорить, что всё это шутки такие у «старого пидараса», остановились у ж/д переезда, шёл красивый поезд, и мне стало внезапно весело, и было так потом все наши поездки. «Москвич» наш был набит всякими ёмкостями, полостями для загрузки улова, а также разнообразными сачками, разных форм и цветов, каковая снасть мне особенно нравилась и с которой я лихо управлялся на этом болоте к концу того лета.
Мы там ловили коретру, дафний и циклопов, и ещё мотыля. Коретру (до двух сантиметров, это личинка комара) ловили сачком с крупной сеткой, она набиралась сразу килограммами, поэтому ловил Витя.
Мотыля (крупный красный червяк, не знаю, что это за животное, живёт вроде как в грунте) ловили как-то извращаясь по-особенному они все втроём, чего-то там поддевая и взбаламучивая. Вот мотыль, правда, уже присоединённый вместе с перловкой на крючок в качестве наживки:
Ну а мелких (один-три миллиметра) дафний, самый ценный корм, ловил я. Ловля дафний была утомительна: нужно было подолгу выписывать восьмёрки сачком по воде, лучше не касаясь поверхности, чтобы не насобирать плавунцов, личинок стрекоз и мусора. Потом нужно смывать в ведро, а оттуда отцеживать. Собственно чередование этих процедур и рассматривание этих передвигающихся резвыми толчками членистоногих мне и нравилось. Ну и с ними вообще много интересного ловилось, что я складывал в другие, уже свои, банки. Мне поручали ловлю дафний и циклопов (циклоп слева, дафния справа):
Когда мне надоедала ловля дафний, я ловил другую, уже наземную живность уже простым таким жёлтым сачком, купленным в «Детском мире». Я ловил бабочек, жуков и прочее летающее и прыгающее и складывал всю добычу в банку-морилку, куда капал настоящий эфир, который мама мне дала с собой именно для усыпления насекомых, специально принеся со скорой после долгих моих слёзных упрашиваний (я хотел, чтобы всё было как в книжке, по правилам) – в то лето я намерился собрать коллекцию насекомых, и я собирал её, следуя книжке «Юный энтомолог», которую прихватил с собой из Братска, а также книжке, которую бабушка в начале лета купила мне на том же Птичьем рынке, какой-то старый-старый указатель. В конце того лета я забыл его у бабушки, и потом она его так же и продала (она приторговывала всегда ещё и дефицитными книгами).
Потом обычно был пикник, как правило, с алкогольными возлияниями. Я всё время просил бабушку не пить, она говорила, что не пьёт вообще и сейчас пойдём собирать ягоды. Мы правда потом ходили собирали ягоды, бабушка и правда много не пила (тогда ещё) и была весела, носила меня на руках, кружила за руки, рассказывала какие-то феерические сказки, смешанные с историями из жизни и с крепким матом (я кричал ей, что ну это же не сказка, сказок таких не бывает - и сам же хохотал на весь лес), от которого сама же и смеялась.
Потом дома мы мыли улов, раскладывали по судкам и ставили правильными рядами в отдельный холодильник, или упаковывалив пакетики, уже придавая товарный вид:
И ещё я рассматривал попутно наловленное под микроскопом, который тоже привёз с собой, у него было разрешение 900Х. А однажды я припёр с этого болота двухлитровую банку с лягушачьей икрой, головастики вылупились, и их скормили рыбам.
Болото очень усохло, какой-то постиндастриэл в духе
vault13, это же просто какой-то на самом деле запущенный котлован большой, а не болото. Мы там сегодня позагорали пять часов, я наконец-то сгорел. Собака моя (да, она всё без имени) поймала суслика, есть не стала, ела жареные сосиски. Она такая интересная: предпочитает жареные сосиски сырым. Потом стало темнеть, и мы пошли домой. Было очень красиво. 